Александра ушла, и долго еще слышались в Коридоре ее старческие шлепающие шаги и невнятное бормотанье. Она склонна была в своей суровой ворчливой доброте многое прощать
студенческой молодежи, которую она обслуживала уже около сорока лет. Прощала пьянство, картежную игру, скандалы, громкое пение, долги, но, увы, она была девственницей, и ее целомудренная душа не переносила только одного: разврата.
Широкий по натуре, добрый и хлебосольный, Н.И. Пастухов помогал
студенческой молодежи, которая кормилась, дневала и ночевала у него.
Был такой миллионер-железнодорожник — фон Дервиз. Кажется, он тогда уже умер, и вдова, в его память, открыла на Васильевском острове несколько дешевых студенческих столовых. Цель была благотворительная: дать здоровый и недорогой стол
студенческой молодежи, отравлявшейся в частных кухмистерских, Но очень скоро случилось, что поставленные во главе столовых отставные обер-офицеры и благородные чиновничьи вдовы стали воровать, и столовки фон Дервиза приняли характер обычных дрянных кухмистерских.
Приехали на конке к Волкову. На площади перед кладбищенскими воротами колыхалась огромная масса
студенческой молодежи. Среди штатских одеяний студентов-универсантов старших курсов пестрели формы младших универсантов, технологов, медиков и лесников. Были курсистки. Подъезжали конки и подвозили все новые толпы студентов.
Неточные совпадения
Самгину приходилось говорить, что
студенческое движение буржуазно, чуждо интересам рабочего класса и отвлекает
молодежь в сторону от задач времени: идти на помощь рабочему движению.
Просторный зал был отдан в распоряжение
молодежи: студенты, гимназисты, два-три родственника в голубых рубахах и поддевках, в лаковых высоких сапогах, две-три молчаливые барышни в шелковых платьях. Музыка, пение, танцы под рояль. В промежутках чтение стихов и пение
студенческих песен, вплоть до «Дубинушки по-студенчески». Шум, молодое веселье.
Но Борис, подобно многим студентам (а также и офицерам, юнкерам и гимназистам), привык к тому, что посторонние «штатские» люди, попадавшие случайно в кутящую
студенческую компанию, всегда держали себя в ней несколько зависимо и подобострастно, льстили учащейся
молодежи, удивлялись ее смелости, смеялись ее шуткам, любовались ее самолюбованием, вспоминали со вздохом подавленной зависти свои
студенческие годы.
Тут я открою скобку и повторю еще раз (чтобы к этому уже более не возвращаться), что мы — в наше
студенческое время и в Казани, и в Дерпте, да и в столицах — не смотрели такими глазами на свою нужду, как нынешняя
молодежь.